В 2016 году исполнится 50 лет Великой пролетарской культурной революции в Китае. Она проходила там с 1966 по 1976 год. Это был период напряжённых, враждебных отношений между Китаем и СССР, грозивший перерасти в открытую войну между двумя бывшими братскими странами. Причиной конфликта было  выступление Хрущёва на XX съезде КПСС с клеветой на Сталина и на построенный под его руководством в СССР социализм. Выступление Хрущёва вызвало кризис во всём коммунистическом движении в мире. В защиту Сталина выступили компартии Китая, Албании, Доминиканской республики, Аргентины и других стран. Даже на Кубе велись острые споры между Че Геварой и Фиделем Кастро о том, каким должно быть отношение Кубы к политике КПСС. Че Гевара был марксистом, сталинцем, а Фидель до кубинской революции не был коммунистом и не вникал в историю становления социализма в СССР.

Дискуссия по вопросам марксистской теории и деятельности Сталина между Компартией Китая (КПК) и КПСС начались сразу же после XX съезда КПСС в 1956 г. Постепенно она переросла в ожесточённую идеологическую борьбу. В радиопередачах на коротких волнах, которые велись из Пекина, китайские коммунисты обвиняли Хрущёва и руководство КПСС в предательстве дела социализма, в буржуазном перерождении, в том, что они ведут СССР к капитализму и гибели. Радиопередачи из Пекина велись на английском, испанском, французском, немецком языках почти на все страны мира. После смещения Хрущёва с поста генсека состоялась поездка в Пекин Алексея Косыгина, возглавлявшего советское правительство. Он встретился с Мао Цзэдуном и предложил прекратить полемику и нормализовать отношения между двумя странами. На что Мао ответил, что предварительным условием этого должно быть признание советским руководством ошибочности принятия XX съездом КПСС постановления о культе личности Сталина. Брежневское руководство на это не пошло и противостояние двух стран продолжалось.

В начале 60-х годов прошлого столетия в китайской экономике возникли трудности. Политика «большего скачка», то есть ускоренная, по советскому образцу 30-х годов, индустриализация и коллективизация (в Китае создавали коммуны, а не колхозы) не получилась. Десятки тысяч советских специалистов помогали строить в Китае новое общество. Но Хрущёв боялся, что они подпадут под влияние китайской пропаганды и станут сталинистами и отозвал их назад. Под влиянием трудностей в социалистическом строительстве появились противники политики Мао Цзэдуна в партии и среди либеральной интеллигенции. Эти трудности усугубились, когда во главе государства встал Лю Шаоци – пробуржуазный деятель, капитулянт. Он начал распускать коммуны и предоставил свободу частной собственности в городе и на селе. В этих условиях, чтобы отстоять курс на социализм, Мао Цзэдун инициировал «культурную революцию», которая была направлена против партийных руководителей — пробуржуазных оппортунистов, выступавших против курса Мао Цзэдуна на строительство социализма, а также против либеральной интеллигенции, распространявших буржуазную идеологию в обществе. В СССР в 30-е годы прошлого столетия, когда против Сталина и курса на социализм выступили троцкисты и другие враждебные элементы, с ними боролись органы безопасности. Шла классовая борьба, нельзя было допустить, чтобы противники социализма захватили власть. В Китае Мао Цзэдун мобилизовал молодёжь на борьбу с «каппутистами», то есть с деятелями, идущими по капиталистическому пути. Отряды университетской молодёжи – «хунвейбинов», в переводе красногвардейцев, а также отряды «цзаофаней» – рабочей молодёжи, бунтарей разоблачали, преследовали, заставляли каяться противников революции и социализма. Многих снимали со своих постов и отправляли в деревню заниматься физическим трудом, на перевоспитание. Главный ревизионист Лю Шаоци был арестован и то ли умер, то ли был казнён в тюрьме.

Наиболее радикальными деятелями культурной революции, на которых опирался Мао Цзэдун, были четыре члена Центрального Комитата Компартии Китая: Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Ван Хунвэнь и жена Мао Цзэдуна Цзян Цин. Это были революционеры, марксисты, стоявшие на пролетарских позициях. Но самым радикальным левым был, пожалуй, министр обороны Китая маршал Линь Бяо, в 1971 году погибший при странных обстоятельствах. Самолёт, на котором он летел вместе с семьёй, потерпел аварию над Монголией.

В ходе культурной революции в китайском руководстве была также образована группа умеренных деятелей, лояльных Мао Цзэдуну, которую возглавлял премьер Госсовета Чжоу Эньлай. По инициативе Чжоу Эньлая в правительство Китая был возвращён в 1972 году Дэн Сяопин, китайский Горбачёв, оппортунист, которого Мао дважды снимал с поста за пробуржуазную позицию. Известна фраза Дэн Сяопина, которая тогда облетела весь мир:  «Неважно какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила». После смерти Мао Цзэдуна  в 1976 году захватившие власть «каппутисты» сделали Дэн Сяопина национальным лидером Китая.

Дэн Сяопин не стал мстить мёртвому Мао Цзэдуну, как Хрущёв Сталину, а возложил всю вину за «культурную революцию» и репрессии против «каппутистов» на «банду четырёх», как стали называть левых руководителей во главе с женой Мао Цзэдуна Цзян Цин. Дэн Сяопин жестоко расправился с ними. Все члены «банды четырёх» были осуждены на длительные сроки тюремного заключения. Жена Мао Цзян Цин покончила с собой в тюрьме. Таким образом, «культурная революция» в Китае потерпела поражение. «Каппутисты»,  перерожденцы взяли верх. В результате переход к рыночной экономике в Китае начался не с полного обвала существовавшей политической системы и идеологии, как в России 90-х годов, а при сохранении руководящих рычагов в КПК, в том числе элементов планового регулирования экономики и политической цензуры. И уж чего там не было, так это грабительской приватизации, как в России, когда самые лакомые куски государственной собственности расхватывались бывшими партийными и комсомольскими работниками. Не появилось в Китае и своих ельциных, яковлевых, цыпко, кравчуков, кучм и т.п. Это всё  последствия «культурной революции», которая не сумела предотвратить сползание страны к рынку, но помогла избежать новой, гражданской войны в Китае. Она нанесла урон народному хозяйству, но подавила процесс гниения и распада партии и государства.  Ошибкой была её невысокая степень насилия, хотя хрущёвско-брежневские ревизионисты, сомкнувшись в едином пропагандистском рвении с западными политиками, распространили много антикитайских мифов. В частности миф о кровожадности «цзаофаней»  и «хунвейбинов».

Как и в результате сталинской практики, в ходе культурной революции было проявлено слишком много гуманизма к убеждённым врагам социализма. Как и в результате сталинской практики, неистреблённые каппутисты спустя некоторое  время взяли реванш. Жаль, что советский народ не устроил отечественным каппутистам свою культурную революцию. Для заражённого хрущёвщиной СССР она была бы, пожалуй, актуальней, чем для китайцев. Там они спасали один народ, одну страну. Здесь спасли бы весь социалистический лагерь, все антиимпериалистические силы.

Черняк А.М.