"У гроба подобает творить одни молитвы, но да уподобятся молитве слова любви и святой клятвы, которые я хочу произнести здесь вместе с вами. Когда радость переполнила души усопших, то первым их движением было идти скорее к тем, кто томится в тюрьме; кто боролся за свободу и теперь в минуты общего великого ликования лишен этого высшего блага. Они, неся с собою весть радости, спешили передать ее заключенным, они просили выпустить их, и за это были убиты. Они хотели передать другим высшее благо жизни - свободу, и за это лишились самой жизни. Страшное, невиданное преступление! Великое, непоправимое горе! Теперь их души смотрят на нас и вопрошают безмолвно: что же вы сделаете с этим благом, которого мы лишены навсегда, как воспользуетесь свободой, можете ли вы обещать нам, что мы последние жертвы произвола? И мы должны успокоить смятенные души усопших, должны поклясться им в этом.

Клянемся им в том, что мы никогда не уступим никому ни единой пяди завоеванных нами человеческих прав. Клянемся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим за сохранение нашей свободы. Клянемся им том, что доведем их дело до конца и добьемся всеобщего избирательного, равного для всех права. Клянемся им в в том, что если нам не будет дано всеобщее избирательное право, мы снова провозгласим Великую Всероссийскую забастовку. Клянусь!"

Речь Петра Петровича Шмидта на похоронах участников манифестации у городской тюрьмы, погибших в ходе столкновений с царскими войсками.

20 октября (2 ноября) 1905 г.